На каникулы после шестого класса меня, как всегда, отправили с бабушкой Эльфридой на Волгу к тете Матильде. К моей превеликой радости в тот год с нами отпустили мою подружку-одноклассницу Олю. И лето 1952 года у нас получилось незабываемым...
По прибытии в волжский поселок я первым делом перезнакомила Олю со всем своим подростковым окружением. Благодаря бабушке Эльфриде и тете Матильде, я была воспитанной девочкой, поэтому представляла всех так:
- Это Дима из Ленинграда, он каждое лето приезжает к своему дедушке...
- Это Федя, он живет здесь постоянно и учится вон в той школе.
- Это Ляля, зимой она живет в Саратове, а здесь у них дача. А это ее брат Витя...
Оля же была не только хорошо воспитанной, но и немного светской дамой, поэтому на каждое представление ответствовала так:
- Здравствуй, Дима! Я была в Ленинграде, это удивительно красивый город!
- Очень приятно, Федя! Клара мне рассказывала, какая у вас здесь замечательная природа. Тебе повезло, что ты живешь в такой красивой местности!
- Добрый день, Ляля и Витя! Рада с вами познакомиться! В Саратове я еще не была, но много читала про него! - на самом деле про Саратов Оля читала лишь грибоедовские строки "К тетке, в глушь, в Саратов!"
Далее были поочередно представлены Катя из Мурманска, пензенские братья-близнецы Епифановы (кто из них Саша, кто Сережа, никто толком не знал), а также местная поселковая молодежь: неразлучные подружки Стеллочка и Милочка, Сенька-рыжий, Степка-хулиган, Родион-красавчик и Жанна-жиртрест.
Сенька-рыжий и Степка-хулиган тут же "положили на Олю глаз". Степка, устрашавший весь поселок крепкими кулаками, пускаемыми в ход при всяком удобном случае, предложил Оле свое покровительство. Сенька с пафосом заявил Степке, что сам защитит Олю, на что услышал ответное:
- Больно нужны ей рыжие! - и Степка сопроводил свою ремарку смачным плевком.
Коротышка Сенька подпрыгнул и дал Степке в лоб. Такое развитие событий меня вполне устроило: я гордилась своей подругой - прекрасной дамой, спровоцировавшей поединок, почти что дуэль.
Дома Оля расспросила меня про своих новых знакомцев поподробнее и поинтересовалась:
- А почему Жанна такая толстая? Она что - много ест?
- Да нет, ест она мало, просто у нее болезнь такая, называется "обмен веществ", - я плохо представляла, что кроется под этим странным названием (что с чем обменивается?), но Жанну, пострадавшую от этого неправильного обмена, мне было жалко, и я поспешила уведомить Олю: - Жанна очень хорошая девочка, добрая, отзывчивая, много читает, с ней интересно разговаривать. А мальчишки дразнят ее "жиртрест-мясокомбинат" и "жирный баран"!
- Жанну незаслуженно обижают? Ну, это мы разберемся! - грозно пообещала Оля.
Отрадно слышать такое обещание, но каким образом Оля облегчит незавидную участь толстухи Жанны? Я сама была не робкого десятка и неоднократно заступалась за Жанну, но ни к чему хорошему это не приводило - после моих вмешательств ее дразнили пуще прежнего.
***
Жанна - дочка культпросветработницы тети Марины. Жили они в квартире при клубе, самом посещаемом месте в поселке, и Жанна невольно оказывалась у всех на виду - и являлась излюбленной мишенью для ядовитых насмешек и злых шуток.
Жанна была неимоверно толстой. Низенькая, толстая и квадратная. Какой-то комодик на ножках, с буйно-кудрявой черноволосой головой и темно-карими глазами, похожими на две большие спелые сливы. За эти короткие черные кудряшки-колечки Жанну обзывали "жирным бараном", советовали ей попастись на лужайке, пощипать зеленой травки и обещали пустить на шашлык. А самый главный обидчик, высокий Родион, периодически демонстративно склонялся к Жанне, захватывал в обе ладони по пригоршне Жанниных кудрей и тянул со словами:
- Может, нашей Жанночке подрасти вверх - тогда ее ширина уйдет в высоту...
Жаннины глаза-сливы наливались слезами от боли и обиды, девчонки возмущенно пищали (но при этом подхихикивали), а парни восторженно ржали от Родионова остроумия. Сын директора местной школы, Родион был уверен в себе, в своем чувстве юмора и в изысканности своей немудреной дежурной шутки, пользовавшейся неизменным успехом.
Оля сдержала свое обещание разобраться. В первую же неделю нашего пребывания она откровенно приблизила застенчивую Жанну к нам - к превеликой радости тети Марины, огорчавшейся из-за нездоровой полноты дочери и ее неумения влиться в подростковый коллектив. В знак благодарности Жанна разделила с нами сельхозработы на Матильдином огороде по прополке грядок и сбору овощей (своего земельного надела у них с тетей Мариной не было), причем трудилась с удовольствием и делала все быстро и проворно - полнота ей совершенно не мешала. Бабушка Эльфрида поставила Жанну на плодоовощное довольствие и не отпускала вечером домой без пучка зелени или газетного свертка с "витаминами".
Мы повсюду ходили втроем: Оля, Жанна и я. Когда Олины кавалеры Сенька и Степка, продолжая соперничество, встретили нас у клуба и пригласили на танцы, она заявила, что идет с Кларой и Жанной. Сенька внес ясность:
- Клару приглашает Дима, а Жанна-жиртрест с ее корпуленцией на танцах вообще не нужна - бегемотихам плясать не положено!
- Если кто и лишний на танцах, так это ты, Сенька! Мало того, что рыжий, еще и неуклюжий и все ноги оттопчешь! - парировала Оля.
Заслышав гневную отповедь Сеньке, Степка просиял и, будучи отпетым драчуном, пихнул Сеньку так, что тот упал на клумбу, изрядно повредив пионы. Сенька собрался дать сдачи и уже изготовил кулачки - прямо в положении лежа - но потом поменял тактику: поднялся, отряхнулся, сорвал поврежденную растительность, соорудил из нее подобие букета и галантно преподнес Оле. Оля одобрила и Сенькину находчивость, и подношение, но сразу затребовала такой же букет для Жанны, причем не с общественной клумбы, а из Сенькиного палисадника. А за это она с ним - так и быть! - протанцует три танца подряд. Сенька, прельщенной заманчивой перспективой, молниеносно сгонял к себе и вернулся с наскоро наломанным веником из сирени и жасмина.
Подошедший к тому времени ленинградец Димка быстро усек ситуацию и расклад - он вообще был сообразительнее остальных. Димка достал из кармана черешню (слегка помятую) и галантно угостил меня, Олю и Жанну, оделив ягодами поровну. Конечно, после такого выступления он имел право на лучшие танцы со мной - что я и пообещала. И тут же услышала ехидно-злобненькое шипенье наблюдавшего за нами Родиона:
- Димочка, бледнолицый брат мой, не перетрудись, танцуя, и не греми так громко своими костями... - но крыть Родиону было нечем: Димка победил.
Димка действительно был бледным - загар к нему почему-то не лип - и невероятно худым, хотя в отличие от малоежки Жанны ел все и много и даже не очень вкусное, чем приятно удивлял своего деда. Димкин дед имел массу талантов - вырезал фигурки из дерева, плел корзинки из ивняка, вялил воблу, выращивал особо крупные помидоры - но был на редкость бездарен в кулинарии: умел лишь варить картошку, невкусную кашу и однообразно-унылые щи.
У меня закралось подозрение, что Димка ухаживает за мной корыстно - дабы приобщиться к вкусным яствам хлебосольной бабушки Эльфриды - и именно поэтому провожает меня не до калитки согласно сельскому этикету, а до двери дома. Как только Димка появлялся на крылечке, бабушка зазывала его в дом и угощала пирожками, печеньем, пышками и прочей вкуснятиной собственного изготовления. Готовила она всегда с неким избытком - как раз на случай неожиданных визитеров. Видимо, сообразительный Димка это усек и извлекал выгоду из своего ухажерского положения. Однако иных поклонников, немеркантильных, у меня не наблюдалось - в отличие от Оли, я не пользовалась ошеломительным успехом у противоположного пола. Поэтому я не выкладывала Димке своих суровых подозрений и благосклонно принимала его знаки внимания.
***
Самоуверенный Родион вскоре получил еще один "персональный щелчок по носу". Когда мы возвращались с купанья и он в очередной раз (неизвестно какой по счету) подвалил к Жанне со своей дежурной шуткой о перераспределении Жанниной толщины в высоту, то Оля презрительно фыркнула:
- Во-первых, твоя глупая шутка безнадежно устарела, а во-вторых, настоящие мужчины прежде, чем коснуться дамы, спрашивают у нее разрешения!
Как ведут себя настоящие мужчины и какого разрешения надо спрашивать у дамы, никто не знал, поэтому Оле безоговорочно поверили и полученную от нее информацию сразу же приняли на вооружение. Димка поинтересовался у меня, можно ли ему выжать мой мокрый купальник - он нес его на вытянутой руке, и с купальника капала вода. Сенька испросил у Оли разрешения поправить завернувшийся волан платья. Степка предложил Жанне пригладить вздыбленные Родионом кудри - ведь ему сверху виднее (Степка был таким же рослым, как Родион). Жанна разрешила и горячо поблагодарила Степку за импровизированные парикмахерские услуги.
Посрамленный Родион подкатил к Стеллочке и Милочке, шедшим под ручку, и попытался вклиниться между ними, но те хором прочирикали:
- Прежде, чем коснуться дамы, спрашивают у нее разрешенья!
Родион спешно ретировался и пошел в сторонке, насвистывая мотивчик из фильма "Веселые ребята" и всем своим видом показывая, что наше общество ему абсолютно безразлично. Зато братья Епифановы без труда растащили Стеллочку и Милочку, предварительно спросив "можно?", причем не уточняя, что именно они собираются сделать. Подружки без звука расцепили руки, и Сережа (Саша?) приобнял Стеллочку за плечи, а Саша (Сережа?) церемонно взял Милочку под локоток.
***
В середине июня тетя Матильда организовала трехдневный лодочный турпоход. Мы с Олей всем расхвастались и тут же начали собираться. В поход прихватили Жанну и ее маму Марину. Очень просился Федя, но он уже не помещался в лодку. Надо сказать, что Федя был ненамного тоньше Жанны, но значительно выше и его упитанность не бросалась в глаза. Просился и Димка и поместился бы в лодке - неоспоримое преимущество худобы! - но его не пустил дед, пояснив:
- Димитрий может ненароком и утопнуть, а я, его законный дед, отвечаю за него головой перед родным сыном и заразой-снохой!
Когда мы возвращались из похода, нас встречали с почетом. Как только увидели с берега нашу подплывающую ладью, все быстро и оперативно подтянулись на пристань - большой толпой и с розами - пышный букет нежно-кремовых роз. Были бы в наличии фанфары - встретили бы с фанфарами.
Розы обеспечили Ляля и Витя, за что им вечером того же дня здорово влетело от их интеллигентной бабули - преподавательницы русской словесности в Саратовском университете. Утратив интеллигентность, бабуля громогласно вопила:
- Я выезжаю на дачу ради того, чтобы взращивать розы, а отнюдь не неблагодарных внуков, которые пребывают в заблуждении, считая себя цветами жизни!
Разбушевавшуюся бабулю пыталась успокоить Ляли-Витина мама, но не на шутку разошедшаяся словесница публично объявила:
- У моей дочери и внуков нет ни стыда, ни совести, ни сострадания к ближнему!
Оказывается, злополучные розы (причем с особо ценного куста) они срезали не вдвоем, а втроем: Ляли-Витину маму тоже вовлекли в это грязное дело. При детальном расследовании чудовищного преступления бабуля выявила еще одного фигуранта: выяснилось, что это Родион коварно подбил невинное семейство ободрать розовый куст - для чествования нас, походников. Мотивировал он это тем, что все женщины на свете любят розы, а в особенности, те, которых встречают.
Мир в Ляли-Витином семействе был восстановлен только после того, как отец Родиона возместил бабуле убыток какими-то дефицитными отростками.
***
В конце июня тетя Матильда выпросила катер в сельсовете - и мы всей гоп-компанией три часа катались по Волге. Катер вместил всех желающих - мы набились в него всем кагалом, включая Катю из Мурманска, не умевшую плавать и смертельно боявшуюся воды. Витя, урожденный волжанин, плавающий и ныряющий разве что не с рождения, во всеуслышание поклялся, что если Катя свалится за борт, то он ее спасет.
Катя за борт не упала, зато все время просилась нырнуть с катера на полном ходу Ляля. Такие прыжки с водного транспорта на большой скорости она видела в кино, и ей захотелось воспроизвести этот эффектный трюк самой. Хотя волжанка Ляля плавала и ныряла тоже с рождения, ей не позволили прыгнуть с катера на ходу, и неистовой ныряльщице пришлось дожидаться остановки.
Чтобы скоротать Лялино ожидание, Жанна начала читать ей наизусть стихи про Волгу. Читала она настолько хорошо и выразительно, что все даже перестали созерцать красивейшие волжские берега и сгрудились вокруг Жанны. Похвалив Жанну, Степка с Сенькой честно признались, что столько стихов наизусть им "ни в жисть не выучить", а ядовитый Родион воздержался от комментариев, чтобы не попасть впросак.
***
В июле мы организовали заплывы кролем и брассом на дальность и скорость. Папа Родиона на всякий случай дежурил на лодке с тремя спасательными кругами. Самое интересное, что победили не высокие Родион и Степка, а коротышки - тощенький Сенька и толстенькая Жанна. А уж как Сенька радовался, когда Оля награждала чемпионов официальными венками и поцелуями!
Когда проигравший Родион пытался съязвить, что "Жанночку жир на воде держит", Сенька незамедлительно съездил Родиону по уху, чем также снискал Олино одобрение. Чтобы окончательно завоевать любовь публики и утвердиться в Олином расположении, Сенька спел в честь Жанны "черноброва, черноока". Ни голосом, ни слухом Сенька не обладал, но ему долго аплодировали. Чернобровая черноокая Жанна раскраснелась от избытка внимания и комплиментов и победно сияла.
***
В августе мы ездили на грузовике в мичуринское садоводческое хозяйство. Грузовик и саму поездку обеспечил Федин папа - он работал водителем этого грузовика и дружил с начальником садоводческого хозяйства. Из взрослых с нами напросилась Ляли-Витина бабуля, которая, несмотря на свою сугубо гуманитарную специальность, живо и остро интересовалась растениеводством.
Экскурсия получилась познавательной и питательной: нам показали выдающиеся сорта яблок, груш и слив, разрешили все попробовать, рвать прямо с дерева и набрать с собой "на дорожку". Ядовитая Ляли-Витина бабуля охарактеризовала это так: "благотворительная акция, помощь голодающим Поволжья" - но при этом фруктов набрала больше всех.
После экскурсии к садоводам весь следующий день мы промаялись животами - все, кроме малоежки Жанны, которая попробовала всего по чуть-чуть, а домой взяла только несколько наливных желтобоких груш для мамы Марины.
А еще мы дружно и "с огоньком" отмечали дни рождения счастливчиков, родившихся летом: Стеллы, Ляли и неразличимых братьев Епифановых.
А еще...
Все, хватит! Если я буду описывать божественное лето 1952-го, то не останется времени для других повествований. Скажу только, что это было мое последнее детское лето на Волге - так уж получилось по нашим семейным обстоятельствам.
***
В волжский поселок я попала лишь двенадцать лет спустя, летом 1964 года, когда училась в аспирантуре.
Стала наводить справки о друзьях детства. У прежних "каникулярных" детей была уже иная взрослая жизнь. Милочка и Стеллочка вышли замуж в другие селенья. Родион перебрался в Волгоград. Федя после школы остался в поселке шоферить, только не на грузовике, как его отец, а на самосвале. Сенька-рыжий трудился в колхозе. Он здорово вытянулся, возмужал и несколько утратил рыжину.
Степка-хулиган привез с севера, где служил в армии, супругу, и та успела родить ему двоих детей. В армии Степка подучился техническим премудростям и теперь работал в "Доме быта" - ремонтировал утюги, мясорубки, скороварки и прочую бытовую технику. Так что Степкины кулаки нашли мирное применение, и сам Степка остепенился. Хороший каламбур: Степа остепенился!
Я побывала в гостях у Ляли и Вити, вернее, у их агрессивной бабули, уже пенсионерки, самозабвенно предающейся дачным усладам. Я застала ее в садике в рабочем наряде и брезентовых рукавицах, воюющей с клубничными усами. Ляли-Витина бабуля узнала меня, поприветствовала, а на мои расспросы о Ляле и Вите наябедничала:
- Мои недостойные внуки и их праздная мамаша подло отлынивают от дачных работ, но при этом не стесняются потреблять варенье, которое я, их несчастная бабка, обеспечиваю им вот этими самыми мозолистыми руками!
Кроме гастрономических пристрастий в Ляли-Витином семействе, мне больше ничего не удалось выведать у бабули, честной труженицы.
Я прошлась по поселку. Осмотрелась по сторонам. Как все изменилось... Появились новые дома, новые люди. Неподалеку отгрохали два санатория, и шло строительство гигантской многокорпусной здравницы "Волжские просторы".
Пошла к клубу. Клуб обновили, на площади поставили фонтан, клумбы стали обширнее и богаче по посадкам. Стройная длинноногая девушка с роскошной черной косой ниже пояса (в руку толщиной!) и в ярком коротком сарафане старательно ровняла ряды пионов.
Я толкнула массивную дверь и зашла вовнутрь клуба. Прохладно, чисто, все стены завешаны плакатами на злобу дня. В вестибюле увидела мало изменившуюся тетю Марину, подошла к ней, представилась. Тетя Марина заохала "сколько лет, сколько зим", затем похвасталась, что создает принципиально новую систему культурного отдыха, и принялась эмоционально описывать свои достижения на культурном фронте. Выждав паузу, я спросила ее о Жанне. Тетя Марина с гордостью сообщила:
- Жанночка закончила физфак Саратовского университета, там же и работает, а в отпуск приезжает сюда и помогает мне. Так ты Жанночку сама расспроси, она же здесь. Вон она, цветы приводит в порядок! - и тетя Марина кивнула на окно, из которого виднелась клумба и длинноногая красавица-брюнетка. - Наверное, Жанночка не заметила, как ты мимо нее прошла, а ты ее не узнала! Видишь, какая вымахала! Ты же ее помнишь маленькой и толстенькой... Все, что в ней сейчас толстого, так это коса! - тетя Марина довольно хихикнула, подошла к двери, распахнула ее и позвала: - Жанночка, посмотри, кто к нам пришел!
Жанна - неужели это все-таки она? - отложила садовые ножницы, вытерла руки и зашла в вестибюль. Сначала присматривалась в полумраке, потом увидела меня, широко улыбнулась, засияла глазами-сливами, казавшимися огромными на худом лице, и подскочила ко мне с восторженным:
- Клара! Не узнаешь? Это же я - Жанна-жиртрест!
Друг нашего детства Родион оказался на удивление прозорливым: вся Жаннина толщина действительно ушла в рост!
Клара Гельцер
(глава из романа О. Зайкиной "Житейские кружева", приведена в сокращении)
Вы можете приобрести 6-ти
томный роман Ольги Зайкиной "Житейские кружева" по отдельным
книгам
здесь
>>
Или полный
комплект из 6 томов со скидкой и автографом автора
здесь
>> |
