Не всем школьникам со среднестатистическими умственными способностями  под силу самостоятельно изучать органическую химию.  Но на мое счастье учителей ученики не выбирают, и химию в медицинском лицее у меня в группе преподавала замечательный педагог, химик – Н. В. Захарченко – требовательная, и одновременно чуткая и мягкая женщина. Как сейчас помню серо-зеленые странички написанных ею методических пособий для абитуриентов с чудными, замысловатыми ДНК и РНК. В них я ориентировалась примерно как маленький лесной мишутка в индустриальном городе.  В моих фантазиях их придумал какой – нибудь старенький академик – очкарик, и мне и в голову не могло прийти, что в их открытии повинна светская леди. А оказывается…

Полвека назад, весной 1953-го, сотни тысяч людей были взволнованы серией статей в журнале NATURE, в которых рассказывалось об открытии структуры ДНК, вещества наследственности. Если из нашего времени бросить взгляд на весь минувший век, то придется признать, что это было, вероятно, самым великим открытием в биологии и биохимии 20-го столетия. Нобелевская премия за это открытие досталась мужчинам, но как и во всех великих достижениях и в этом незримо присутствовала женщина.

В первые послевоенные годы в Париж явилась очаровательная, замкнутая англичанка Розалинда Франклин (Rosalind Franklin). Несмотря на послевоенную разруху и неуютную каморку для жилья, она быстро расцвела в обществе галантных французов, которые стремились возместить все, что было упущено за годы войны. В Париж Рози, как ее

звали друзья, приехала, чтобы овладеть самыми современными способами рентгеноструктурного анализа различных веществ, в том числе ДНК.

       Получая щедрую финансовую поддержку от состоятельных родителей, она могла не отказывать себе в маленьких радостях жизни: увлекалась плаванием в бассейне, каталась на горных лыжах, бывала на показах мод, тщательно выбирала туалеты, осваивала кулинарное искусство, которое было ей необходимо для устройства вечеринок. Словом много и плодотворно работала, а в свободное время от души развлекалась.

       В 1950-м году Розалинда Франклин вернулась из вольного города Парижа в Лондон и стала сотрудницей Кингз-колледжа при Лондонском университете.  Бренда Мэддокс, автор биографии Франклин, заметила, что разница между Парижем и Лондоном создала для Розалинды психологические проблемы. Лондон того времени был, по выражению Мэддок, «городом работающих мужчин, игроков в шары, мужских клубов и мужских портных».

       Еще хуже было положение в университетах Англии: для немногочисленных женщин там не было создано никаких условий. Женский персонал ютился в убогих каморках, при том, что мужчины даже утренний чай вкушали в просторных залах. А для продолжения ученых бесед мужчины после работы шли в пивные, куда женщинам вообще не было доступа.

        И вот в этот мир ворвалась «парижская штучка», привыкшая к иной жизни. Восхищение, которое окружало Розалинду в Париже, независимость, которой она там пользовалась, - все это вмиг исчезло в Лондоне. Ее непосредственный начальник был убежден, что Розалинда для него что-то вроде прислуги и годится только на то, чтобы изготавливать высококачественные рентгенограммы.

         Между тем Розалинда считала себя самостоятельным исследователем.  А характером она с малых лет отличалась боевым.  Дядя Розалинды был членом палаты лордов, так что ее семья занимала высокое положение в обществе.  Отец хотел, чтобы она, как и другие женщины в семье, стала социальным работником, но Рози еще в 15 лет  решила, что будет ученым.  Девочка училась в школе святого Павла, одной из лучших школ и была первой ученицей. Затем она поступила в Кембридж и доказала свое право быть исследователем.  И даже в годы войны, когда Британия особенно нуждалась в службе социальной помощи, Рози продолжала работать физиком - рентгеноскопистом, хотя и в оборонной сфере.

        В начале 50-х годов всего несколько коллективов в мире изучали ДНК.  Большие надежды возлагались на знаменитого исследователя Лайнуса Полинга, но метр разрабатывал сразу много «золотых жил» и не спешил с открытием ДНК.  Другим передовым отрядом в изучении ДНК были ученые из лондонского Кингз–колледжа, прежде всего Уилкинс и Франклин.  Правда, коллективом их назвать было трудно: каждый из них работал самостоятельно, хотя они и обсуждали результаты друг с другом. Уилкинс изготавливал лучшие в мире препараты ДНК и поспешал медленно, считая, что никто его обогнать не сможет. 

 Они и пришли к финишу первыми - в 1953 году представили на суд коллег наиболее достоверную модель ДНК.  По собственному выражению Джеймса Уотсона, у него в мозгу что-то «щелкнуло». Но «щелкнуло» после того, как Уилкинс показал ему последние рентгенограммы Розалинды!  Причем без ее ведома. Она отдавала свои снимки начальнику, и тот хранил их в своем сейфе. Поступок,  прямо скажем, не джентльменский.

Главные черты модели Крика-Уотсона таковы:

1. Молекула ДНК состоит из двух параллельных цепочек и напоминает собой длинную лестницу.

2. Основы цепочек образованы переплетенными углевод – фосфатными цепями, а основания (буквы наследственного кода) расположены внутри, между остовами, образуя поперечные "перекладины - ступеньки".

3. Лестница из остовов и перекладин - оснований заключена в спираль. В зависимости от состояния ДНК, количества воды в ней и множества других обстоятельств шаг спирали и ряд ее характеристик могут существенно меняться.

        Впоследствии  Уотсон и Крик публично признали, что не смогли бы построить свою модель ДНК без этого снимка Розалинды Франклин. Правда «щелкнуло-то» все же не у неё, а  у Уотсона. Но вот какая загадка. Если верить ученым, изучающим историю науки, Розалинда еще в публикации 1951 года настаивала на том, что ДНК имеет структуру в виде спирали с основаниями внутри и остовом снаружи. То есть за два года до Крика и Уотсона предвосхитила пункты 2 и 3 их модели. А в 1953 году, до знаменитых статей в NATURE, поняла, что нить ДНК состоит из двух цепочек. Вероято, Розалинда могла бы построить модель ДНК раньше Уотсона и Крика.  Но не построила.  Почему?

        Бренда Мэддокс назвала Розалинду «темной леди ДНК». Тут явно проглядывает ассоциация с загадочной «смуглой леди» шекспировских сонетов. Многое в научной деятельности Франклин 1950-1953 годов остается невыясненным. Но ясно, что она работала больше как физик, а это отодвигало на второй план биологическую сторону изучения ДНК- именно то, что могло прояснить особенности физических конструкций.  А Крик и Уотсон счастливо соединяли в себе знание физики, биологии и химии.

         Впрочем, в 1962 году она тоже получила бы Нобелевскую премию - если б была жива.  Но она умерла в 1958 году от рака, возможно, вызванного многократным рентгеновским облучением.

       После статей о структуре ДНК в апрельском номере NATURE Розалинда ушла из Кигз-колледжа, где пережила столько неприятных минут. На новом месте она занялась изучением вируса табачной мозаики. Со свойственной ей дотошностью Франклин исследовала все физико-химические особенности РНК и белков этого вируса. Результаты ее пятилетней работы имели столь важное значение, что на их основе возникла новая наука- молекулярная биология.

       Когда ей объявили страшный диагноз, она не испугалась, потому что искренне верила: пока болезнь развивается, наука найдет средство борьбы с ней. Она прошла курс химиотерапии в Кембридже, фактически поселившись в доме Крика, с семьей которого сдружилась после 1953 года.  Но и научную работу, и свой маленький коллектив она не оставляла. Последний раз Розалинда Франклин появилась в своей лаборатории за три недели до смерти.

     В конце марта 1958 года ей пришлось лечь в больницу.  Излюбленной темой ее бесед была модель вируса табачной мозаики, которую должны были выставить на всемирной выставке в Брюсселе.

      16 апреля выставка открылась.  В тот же день Розалинда Франклин умерла.  Ей было неполных 38 лет.

Елена Владимировна Гольченко,
врач

ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:

Невоспетая героиня науки

История изучения ДНК