МИР ЗДОРОВЬЯ - ДОЖДИ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ

Поиск

Подписка

Ссылки

Книги/Аудио

Марлен Дитрих. Жизнь и легенда.
Легендарной актрисе и эстрадной певице Марлен Дитрих судьба подарила счастливую возможность стать свидетелем грандиозных событий XX века. Она играла в кино и выступала на эстраде, жила во многих странах и объездила с гастролями практически весь свет, изведала всемирную славу, кружила головы поклонникам и дружила со знаменитостями... [подробнее]

Актер и песня. Марлен Дитрих.
Lili Marlene; Symphonie; Another Spring, Another Love и другие 12 композиций на одном компакт- диске [подробнее]

ДОЖДИ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ
ЧАСТЬ II

А вечером того же дня к начальству примчался разгневанный до бешенства директор одной из расположенных по соседству, в дорогом доме из стекла и металла, фирм. К его конкурентам ушла очень важная информация, и те перехватили нескольких серьёзных заказчиков. Он некоторое время рвал и метал, а потом захотел узнать, кто его кинул и пришёл к нам. Через полчаса всей Службе наблюдения непрерывно икалось, потому что один из "великолепной пятёрки" работал в этой фирме, у второго там трудилась родная сестра, у третьего - подружка, четвёртый зарабатывал на хлеб у тех самых конкурентов, а пятый просто был редким пронырой и всегда знал, что и где делается.
Сначала у меня возникли стойкие подозрения, что на дворе первое апреля, и кто-то нам голову морочит, милый такой розыгрыш, а потом я призадумалась - что делать-то? Наши мужики могут оказаться бандюгами и убивцами все как один, а могут быть чисты аки ангелы. Ни одного прямого доказательства, но всё вокруг них крутится. И вообще, пора это дело профессионалам отдавать, поскольку убийства вне нашей компетенции, нам и надо-то было просчитать варианты развития итальянской фирмы на нашем рынке. А перед этим я отдала материалы Женечке Голубевой, чтоб она их просмотрела зоркими молодыми глазами, вдруг что-нибудь да заметит, нестыковочку какую или ещё что. А теперь вот Женечку украли, да ещё зачем-то переодели в меня.
- Не улетели они, - вдруг сказала я, неожиданно для себя самой. - Не улетели. Здесь они где-то, рядышком. Что-то тут не вяжется, ребятки.
- Почему ты так думаешь? - вскинулся Елисей. - Мне кажется, что они нас шантажировать собираются, потому и взяли Женю. Так что лучше посидеть тихо и подождать.
- Да? - медленно сказала я. - Да? Ну что ж, может ты и прав. Поеду-ка я кое-что узнаю. Вадик, держи меня в курсе, если новости появятся.
- Съездить с тобой? - спросил мой ненаглядный.
- Нет, я, если честно, немножко по другому делу, просто мне кажется, что... - не договорив, я хлопнула дверью. Если совсем честно, одной мне лучше думалось.
В аэропорту мои подозрения подтвердились. Фотограф Вадика не устоял перед моими выдающимися внешними данными, и, будучи прижат в тесном углу, рассказал более или менее правдивую версию. Да, некоторое время шаталась по залу пьяная молодая баба, крича, что ей срочно надо в Москву, а потом вернулся мужик, с которым она и пришла, и увёл её. Этот же мужик заказал ему фотографию и велел всем говорить, что они сели на самолёт в Москву. А если что не так, то можно и по морде получить. Но видимо я оказалась страшнее того мужика, раз уж он всё выложил. И к тому же не знал, что бывают газовые пистолеты как две капли воды похожие на настоящие. Уехала я довольная. Значит, она ещё здесь. Не вполне понимая, что я делаю, я вернулась на работу. В голове билась и зудела какая-то непонятная мысль, но поймать и обдумать её никак не получалось.
Елисея не было, Вадик нервно пил кофе. В ответ на мой молчаливый вопрос он помотал головой.
- Никто не звонил.
Ребята из третьего отдела, которым я официально передала дело, попросили обойтись без самодеятельности и ничего без них не предпринимать. Мы с Вадиком покивали, и налили по второй. Делать нам, впервые за полгода, было нечего. Сначала мы долго молчали. На душе было погано. Наконец Вадик поднялся и потянулся за курткой.
- Покатаюсь, - коротко бросил он и направился к двери.
- Не очень-то увлекайся, - пробурчала я ему в спину. - Если что, так мне тебя будет не хватать. Хорошо хоть, Вера в отпуске с сегодняшнего дня. Не геройствуй.
Вадик развернулся.
- А с Елисеем у тебя как, серьёзно?
- Понятия не имею, - честно сказала я.
- Тоже смотри, не геройствуй. А то знаю я тебя.
- А я на дачу поеду. Сто лет там не была. Хоть порядок наведу.
Дача мне досталась от бывшего мужа, как, впрочем, квартира и машина. Сама я тогда еще ни на что заработать не успела. Уезжая, Лёшка благородно оставил мне всё. Я тогда просто не знала, куда деваться от благодарности и этого его благородства. Квартиру я немедленно поменяла на другую, не такую большую, зато в центре, машина ностальгических чувств у меня не вызывала, к тому же превосходно работала, и я её оставила, а вот с дачей воспоминаний было связано в избытке, но расстаться с ней всё равно не смогла. Крепкий бревенчатый домик с солнечной верандой, вольно растущие сосны, грядка с укропом... Раньше здесь был рыбацкий посёлок, но постепенно он стал дачным, рыбаки куда-то перебрались, а Ангара осталась. И Байкал в десяти километрах.
Оставив машину перед символической загородкой из трёх дощечек с перекладиной, я, высоко задирая ноги, переползла через заборчик во двор, и на сердце немедленно потеплело. Здесь мне всегда легко дышалось, а если и грустилось, то очень уж светло и недолго.
На участке и в доме было тихо и пусто. В нашем посёлке в сентябре и по воскресным-то дням народу бывало не много, а уж в будний, да ещё в начале недели, вообще никого. Не визжали пилы, не вопили дети, не гоготали приложившиеся к огненной воде отцы семейств. Прибирать мне было особенно нечего, и, прихватив мобильник, я отправилась на променад. Конечно, прогулка с сотовым телефоном в кармане - это лишь иллюзия одиночества, но такая уж мне выпала доля, мало ли что может приключиться. Ходить пешком я любила всегда, и потому не особенно удивилась, сообразив, что любуюсь красотами природы уже два часа, а меня всё так никто и не беспокоит. И только стоило мне об этом подумать, как в кармане тоненько запищало. Я подпрыгнула на месте от неожиданности. Звонил Елисей.
- Ты где сейчас?
- Гуляю. Наслаждаюсь видами. Золотая осень и всё такое.
- Ну-ну. Она отдыхает, а её все ищут. У тебя рейс через четыре часа! Срочно собирайся и дуй в контору!
- Куда рейс? - туповато спросила я.
- В Москву! Все дороги только туда и ведут. У наших клиентов там неприятности, шеф решил, что раз ты сейчас свободна, то тебе с ними и разбираться. Впрочем, ладно, не надо в контору, поезжай домой, я тебе все материалы туда доставлю и в аэропорт отвезу. Ну, пока!
Некоторое время я стояла, предаваясь размышлениям, признаком чего у меня всегда служила причудливо выпяченная верхняя губа и вздёрнутые брови. Забавная, должно быть, получалась физиономия. Хотя, не знаю, не видела. Спрашивается, чего меня искать, если у меня сотик в кармане? Потом набрала номер шефа, на что приятный дамский голос сообщил, что попытки мои напрасны, и жизнь не удалась, поскольку абонент вне досягаемости. Следующий звонок снова заставил меня подскочить. Очень тихо, очень спокойно Вадик спросил:
- Елена, это ты?
- Ясное дело, я. А что?
- Как ты меня назвала тогда в Питере, когда я рассказывал тебе свою историю, давясь котлетами за твой счёт?
- Зюзюка ты был, зюзюка и остался, Вадик. А что, с памятью плохо стало?
- Да нет, просто проверяю, у кого сейчас твой телефончик. А то, может, тебя уже того...
- Вадик, ты рехнулся! - решительно сказала я. - Ты что, смерти моей хочешь?
- Погоди, это я всегда успею. Где ты была в два ночи?
- Полагаю, в своей постели. Тебе нужен свидетель?
- Елисей был с тобой, так?
Я вздохнула. Он мне не верит, что ли?
- Номер 123-345 тебе ни о чём не говорит?
- Ты не хуже меня знаешь, что это номер, по которому в данный момент названиваешь!
- А ещё с этого номера Женя звонила мне на пейджер. Ночью. Когда он лежал у тебя в сумочке или где там ещё...
Ещё со студенческой скамьи у моего организма сохранилась отвратительная привычка - при чувстве острого страха к горлу поднимается молниеносная волна с тошнотворным сладковатым привкусом. Продолжается это безобразие одну-две секунды, но натерпеться успеваешь по самые уши. Я глубоко вздохнула, задержала дыхание и резко выдохнула.
- Ты читал "Гамлета", дружок?
- Прогнило что-то в Датском королевстве?
- Вот именно. Значит так. Слушай сюда... - и я кратко пересказала ему разговор с Елисеем и свои мысли по этому поводу. - Сейчас я якобы улечу, а ты удостоверишься, что он уехал, заберёшь меня и за ним. Там посмотрим.
- А командировка?
- Да нет никакой командировке, просто ему нужно, чтобы я была подальше отсюда!
Елисей ждал меня в машине у подъезда. Мы поднялись, и я быстро собрала небольшую спортивную сумку, положив туда кое-какие шмотки для отвода зеленых глаз.
- Немного берёшь на две-то недели, - заметил Елисей.
- Не хватит - новое куплю, - равнодушно сообщила я. - Ты же мне сам кредитную карту от начальства вручил.
Он подошёл ближе, взял моё лицо в свои ладони и обеспокоенно заглянул в глаза.
- Что я сделал не так? Ты какая-то не такая с самого утра.
- А ты бы был в порядке, если б твоего стажёра похитили? - вывернулась я.
Вместо ответа он легонько коснулся поцелуем моих губ. И тёплая солнечная радость, словно не было этого страшного прозрения, смыла с моего сердца горечь предательства. Я уткнулась носом в его шею, вдыхая лёгкий аромат гладкой кожи, сомкнула руки у него на спине, и бесконечная нежность захлестнула всё мое существо. Нежность, нежность, упоение нежностью, ничего, кроме нежности... Мир перестал существовать. Откуда-то издалека доносился божественный тенор Андреа Бочелли.
- До самолёта ещё два с половиной часа, - охрипшим от волнения голосом сказала я.
Он кивнул.
Когда народ позвали на посадку, я уже пришла в себя и лихорадочно соображала, как же мне вывернуться и остаться. Елисей ласково, но твёрдо увлекал меня по пути остальных пассажиров. Наконец он остановился, последний раз обнял меня и вдруг сказал:
- Слушай, если здесь не будет ничего срочного, я приеду к тебе, хорошо?
Я молча покивала, подхватила сумку и пошла к выходу на поле. У дверей я обернулась - он смотрел мне вслед. "Между нами - цунами..."
Я уже подбиралась к трапу, когда запищал мобильный, и голос Вадика сообщил:
- Он вышел из здания, идёт к парковке.
Расталкивая пассажиров, извиняясь на ходу, я побежала назад, бросила своё задыхающееся тело на переднее сидение в машине Вадика, и мы бросились в погоню. Пока Вадик вёл машину, он честно пытался зажмурить правый глаз, потому что я на ходу переодевалась, благодаря Бога за то, что он придумал тонированные стёкла. Перспектива разбиться пугала меня гораздо больше, нежели возможность демонстрации моих прелестей, поэтому пришлось злым шепотом попросить Вадика не баловаться, на что он, тоже шепотом, ответил, что он жмурится не ради сохранения моей чести, а чтобы выжить, поскольку даже ангел может отвлечься, глядя, как любимый начальник снимает чулки и прочие игривые предметы туалета прямо у него перед носом. Я благоразумно промолчала, а ведь могла бы поинтересоваться, где же у него в таком случае расположен нос.
Погоня привела нас к корейскому ресторану, где мой самый красивый бывший сотрудник решил пообедать. До чего же я люблю рестораны со стеклянными передними стенами, через которые всё видно! К тому же, отправив меня подальше, он, видимо, решил, что теперь бояться некого, и послал осторожность к чёрту. И вот он там что-то такое экзотическое заказывал, а мы стояли у окна в магазине напротив и глотали слюнки. Играть в сыщика мне приходилось не в первый раз, и чувствовала я себя всегда в этой роли не очень уютно. Тут к Елисею за стол подсел какой-то незнакомый мне мужик с портфельчиком. Ничего заказывать не стал, выпил сок, и ушёл. Уходя, оставил портфель, с которым пришёл, забрав папку Елисея. Елисей, не суетясь, закончил ужин, прихватил портфельчик и откланялся.
О как! Получается, нашему знакомому математику только что выдали зарплату! Я почувствовала, что медленно закипаю. Стало быть, он просто носит на сторону ту информацию, доступ к которой получает в стенах нашей шарашки. а тут такое неудачное стечение обстоятельств, всё на него навалилось - итальянцы, мстительная английская старуха, то, что кинутый директор к нам примчался за помощью. А я-то было решила, что против нас копает какая-то группировка, которой мы могли, и очень просто, дорогу перейти. Так вот зачем такой дикий спектакль с переодеванием и похищением Жени! Элементарно отвлёк внимание от себя, вот и всё. Следовательно, собирается сбегать - хотел же он найти меня в Москве.
- Вадечка, солнышко, будь лапочкой, проследи, куда он сейчас, а мне срочно надо в контору!
В конторе опасения подтвердились. Лежавшие за семью замками документы, не то, чтобы повышенной секретности, но весьма важные для многих наших клиентов, к которым я имела доступ как руководитель отдела, но которые даже моим сотрудникам выдавались под бдительным оком Службы безопасности, явно кто-то брал и, скорее всего, копировал. Получается, что у него ключи (или отмычки) от кучи отделов.
- Ты будешь смеяться, но Елисей только что отъехал от железнодорожного вокзала, - смеющимся голосом сообщил мне Вадик. - Камера хранения под номером 38Е. По моему, он детективов обчитался. Кто в наше время хранит деньги в камере хранения?
- Может, он прямой потомок некоего Александра Корейко? - предположила я, идя по коридору к кабинету шефа. - Следуй за ним.
Как я и подозревала, Тимофеич был на месте. Телефоны, разумеется, отключены, полный кабинет народу, совещание в разгаре. Кроме начальника Службы безопасности и третьего отдела, там присутствовали руководители охранных городских агентств и ещё какие-то мужики серьёзного вида. Возможно, обсуждали что-то срочное. Но мне Тимофеич был ещё нужнее.
Я постояла на пороге, давая всем присутствующим возможность оценить решительное выражение моего красивого лица, и двинулась прямо к шефу. У того брови поползли вверх. За три года работы под его началом я впервые позволила себе вот так ворваться в его кабинет, да ещё во время важной встречи. Не могли ж они просто собраться там, чтобы без помех потусоваться, правда?
- Здравствуйте, господа, - царственно кивнула я. Мужики, все как один, дружно кивнули в ответ. Расчёт оказался верен - на растрёпанную девицу в узких джинсиках можно и не обратить внимание, но великолепная леди в переливающемся платье от английского портного поражает воображение, и ей можно простить всё. - Николай Тимофеевич, не могли бы вы уделить мне немного внимания? Присутствие господ Медведкова и Личановского тоже желательно...
- Танечка, будьте любезны, угостите наших гостей пока чаем, - не растерялся шеф. Красавица Танечка, его личный секретарь, очаровательно улыбнулась и направила стопы к укромному шкафчику, где хранились всякие священные предметы, потребные для чаепития.
- Ну, обосновывай, - жестковато сказал Тимофеич, когда мы оказались у Медведкова.
Я, так коротко, как могла, изложила ситуацию.
- Елена, что за самоуправство? - вскинулся Личановский. - Мало вам стажёрки? Что значит Ноготков ведёт Пестерева? Нужно было сразу же известить мою Службу и не высовываться. Это опасно!
- Лучше объясните, почему нам вообще приходится выполнять вашу работу, - не осталась в долгу я. - И вообще, Ноготкову я могу доверять абсолютно, проверено уже. А насчёт всех остальных не уверена. Такое ощущение, что контору придётся серьёзно перетряхнуть, Николай Тимофеевич. Пестерев, конечно, редкий умница, но у нас все не дураки. Может, и ещё кто додумался до интересных способов поправить своё материальное положение. Я извещу вас, когда мы выясним, куда Пестерев направляется.
И уже выходя, я обернулась и посмотрела Личановскому в глаза. Тот молча кипел как чайник на плите.
- Простите мою несдержанность, Костя. Просто нервы на взводе со всей этой грязной историей, - и послала ему самую нежную из имеющихся в арсенале улыбок. - Вы же знаете, вам я не могу не верить...
И закрыла дверь.
У себя я спешно содрала с себя эти дорогие и элегантные тряпки, натянула верные джинсы, тяжёлые ботинки, неприметную мягкую куртку. Сунула в карман мобильник и помчалась к припаркованной неподалёку машине.
- Всё, Вадечка, наши всё знают. Говори, куда ехать.
- По моему, он к тебе на дачу едет, по крайней мере, в том же направлении - с сомнением сказал невидимый Вадик. - Мне почему-то кажется, что он едет туда, где Женю держат. Должны же быть у него помощники, бандиты, так сказать, на подхвате. Тормозит, вышел из машины, идёт в лес. Я за ним.
- Вадька, дурень, не смей! - закричала я. Вдруг в неотключенной трубке раздался шум, крик Вадима, потом всё заглохло. Сжав зубы и грубо выругавшись, я рванула вперёд. Моя мама до сих пор не подозревает, что я такие слова знаю.
В голове билась жуткая для меня, никогда не отличавшейся кровожадностью, мысль: "Если Вадька... Если он Вадьку... Я сама его пристрелю".
Пустая машина была благоразумно выведена на маленький просёлочек, я её чуть не пропустила. Никаких следов Вадика не наблюдалось, и я просто поехала дальше, на всякий случай отключив телефон. Мало ли что придёт на ум начальству - а так нет меня, и всё.
Уже совсем стемнело. За полтора часа я прошерстила три попутных посёлка, но ничего не нашла. Да и что я искала? Скорее, ехала, подчиняясь внутреннему компасу, который никогда не подводил меня в критических ситуациях и напрочь отсутствовал, если всё было тихо-мирно.
Четвёртая деревня была моя, то есть дача там была моя. Повинуясь всё тому же неведомому чувству, я подогнала машину к своему участку, завела её внутрь, зашла в дом и осмотрела имевшийся у меня в хозяйстве арсенал. На роль оружия неплохо подходил молоток, небольшой топорик и самодельный нож, оставшийся на память об одном Лёшкином приятеле-умельце. Как человек относительно цивилизованный, я предпочла нож. Сунув его в карман, я вышла на улицу. В другом кармане приятной тяжестью лежал мой мобильник.
Свой околоток я обошла очень быстро. Нигде не было света, нигде не стояли машины. Это, конечно, ещё ни о чём не говорило, бандиты, не знаю уж, сколько их там (один точно - который Женю по аэропорту таскал), могли прикатить на самокатах и сидеть при лучинушке, но я упрямо шла дальше. Как магнитом тянуло.
Завидев мало-мальски освещённое окно, я подкрадывалась к нему на цыпочках и осторожно заглядывала, рискуя оказаться не вовремя. Я ушла уже довольно от своего дома, когда навстречу мне, под одинокий фонарь вынырнули два мужика, тащившие третьего. Тихонько как мышка я юркнула в спасительную тень, но чужой заборчик оказался не крепче моего собственного и предательски заскрипел. Мужики сразу же остановились и закрутили головами. Я забилась в угол между гаражом и забором и притаилась, стараясь не дышать. Те успокоились и свернули в закоулок, в котором я ещё не была. Третьим был едва живой Вадик. Выждав минут пять, я пустилась за ними, прижимаясь ко всем заборам, почти стелясь по пожухшей траве.
У самого дома я запнулась о валявшийся там неизвестно почему кирпич и беззвучно выругалась. Секунду подумала и прихватила кирпич с собой. Прильнув к освещённому окну, я увидела Женю, привязанную к стулу. Без парика, в измятом платье, с отсутствующим лицом. Мужик лет сорока пяти, крепкий, носатый, меланхолично жевал сосиску, глядя в угол, где лежал, не шевелясь, Вадик. Второй, помоложе, смахивающий на мерзкого хорька из одной малоизвестной компьютерной игры, рассматривал в зеркальце свою помятую физиономию. Видимо, результат осмотра его не удовлетворил, он вскочил, подбежал к неподвижному Вадику и пнул его куда-то под рёбра. Я мысленно пообещала раскроить ему его прыщавый лоб и стала придумывать, что же делать дальше. Вдруг меня как плетью обожгло. Ведь если Вадик здесь, значит, и Елисей тоже должен быть здесь. А если он сейчас стоит у меня за спиной и нехорошо улыбается? Очень медленно я обернулась. Сзади никого не было. Я почувствовала, как подмышки мгновенно взмокли, и тут меня отпустило.
Через открытую форточку послышался голос Хорька:
- Что-то этот копается. Он не свалит с деньгами?
- Не бойся, не свалит. Я этого пацана с детства знаю. В одном дворе жили.
Я неслышно отошла от окна и припустила по закоулку. Неужели Елисей, такой интеллигентный, такой ласковый, жил в одном доме с недоуголовниками? И где его искать? Вдруг что-то негромко стукнуло. Я аж присела, но звук больше не повторялся, и я пошла мимо чёртова фонаря к дороге. Ведь если есть машина, она должна ездить по дороге, разве нет?
От дороги меня отделял небольшой лесок. Сквозь осинки в мою сторону неторопливо шёл человек. Притаившись за какой-то корягой, я решила, что пора вызывать помощь, но сунув руку в карман, обнаружила, что трубки нет! Во-первых, стало понятно, что такое стукнулось около фонаря, во-вторых, стало ясно, что на помощь надеяться не приходится. Стало быть, нужно обходиться своими силами. Взяв на всякий случай в руку ножик, я стала ждать, когда он поравняется со мной. Я не собиралась его убивать, я этого не умею, да и не моя это работа, но где гарантия, что беззащитной мне повезёт больше? Господи, думала я, что хочешь отдам, только бы это был не Елисей!
Под его ногами шуршали листья, он подходил всё ближе, пока не поравнялся со мной.
Меня как током ударило. Я опустила нож. Он. А я до последней минуты надеялась, что ошибаюсь. Наверное, первый раз в жизни я прокляла свою звериную интуицию.
Вот так. Очень всё просто. Нет никакой банды, и никто не копает под нашу контору. Просто один не в меру талантливый молодой человек сообразил, что информация, время от времени проходящая через его руки - вещь действительно бесценная, и ни к чему вкалывать на чужого дядю, если можно извернуться и заработать раз и на всю жизнь. Но что должно случиться с человеком, какие страсти должны иссушать его душу, чтобы он стал способен переступить через других? Какая черта отделяет ясноглазого, полного нежности мужчину от подлеца и убийцы? Жажда денег, жажда власти? Почему я не додумалась использовать фирму таким образом, почему этого не сделал Вадик, лежащий в углу тяжёлой избитой кучей? По щекам потекли горячие злые слёзы. И я, кажется, потеряла способность соображать, поскольку вышла из-за дерева и негромко сказала:
- Эй!
Он, напружиненный как кошка, одним прыжком оказался рядом со мной, сбил меня на землю и вдруг увидел моё лицо.
- Ты!
Клянусь, таких круглых глаз я никогда не видела.
- Ты же должна быть в Москве? Что ты тут делаешь?
- Елисей, - сказала я. - Елисей, что ты тут делаешь?
Внезапно он понял, что я всё знаю, и нахмурился.
- Ну и что теперь собираешься делать?
- Что ты собираешься теперь делать? - грустно улыбнулась я. - Я хотела укокошить тебя, пока ты не слинял, раз ребят ещё нет. Но я не знала, что это ты... Можешь прирезать меня, у меня всё равно не получится. Если б это был не ты...
Он нежно провёл рукой по моей щеке, скользнул к шее, затем покачал головой.
- Глупая девочка, ну что ты такое говоришь. Поднимайся, пошли в дом.
- А там ты меня привяжешь к стулу как Женю или приложишь пару раз как Вадика? А что с нами будет потом? И вообще, зачем тебе всё это? - почти выкрикнула я.
У Елисея аж щека дёрнулась.
- Ничего с ними не будет. Утром я уеду, и они могут быть свободны. Убивать их никто не собирался. А что касается Вадика, то кто знал, что он полезет в драку, вместо того, чтобы благоразумно делать, что скажут. А зачем - ты и сама, наверное, догадалась. Очень большие деньги. Там с ними так можно будет развернуться. А ты..
Я отшатнулась.
- Что я? Зачем ты со мной-то спал? Какая тебе от этого польза, ведь и так у тебя всё неплохо шло? Неужели тебе так нужно причинять боль, без этого не можешь? Или алиби зарабатывал?
Он молча смотрел на меня, потом сказал с горечью:
- Я не хотел делать тебе больно, я хотел любить тебя. Сразу это понял, ещё когда в первый раз увидел, тогда, на набережной летом. Ты была в прозрачном и зелёном, ветер раздувал платье, юбка рвалась у тебя из рук, а ты смеялась. Сначала не решался сказать тебе про это, потом ты замуж вышла, потом уже просто не мог, вряд ли тебе бы эта афера понравилась. Так и скрывал. А вчера не смог, не выдержал - как подумал, что больше не увижу тебя никогда. Поедешь со мной?
Подумать только, сколько времени мы потеряли! Мне с полгода пришлось приучать себя к мысли, что Елисею мои прелести по барабану, и вообще неприлично пялиться на собственного подчинённого. А ведь когда он подошёл ко мне на набережной, и наш общий приятель сказал: " Познакомься, Алиса, это пудинг. Пудинг, это, как ты понял, Алиса, то есть Леночка. Леночка, пудинг зовут Елисеем, и он без ума от черных кудряшек!", я решила, что это начало нового романа. Вместо этого пригрела змея. А как поёт, просто стихами заговорил!
- Поехать с тобой?
Третий раз в моей жизни мужчина просит меня уехать с ним. Надо же. Пользуюсь определённой популярностью. И всегда что-то заставляет меня отказаться. В первый раз я не могла бросить университет, во второй пустота будущей жизни перевесила привязанность к мужу. Согласиться в третий означает переступить через собственную совесть. Но кое-что узнать я должна. Запинаясь, я осмелилась спросить:
- Почему ты убил Бетти?
Он вздрогнул. Но ответил.
- Шлюха и шантажистка была эта Бетти. Ей случайно лишнего сказал один человек давным-давно, так она за кончик ниточки уцепилась и много чего выкопала, чего ей бы знать не следовало. А я.. я тому человеку кое-чем обязан. А скандалы мне ни к чему. Вот и пришлось избавляться. Заплатил одному типу, он всё и сделал. Ребёнок был не мой.
- А как ты догадалась?
- А никак. Наудачу спросила, ты и попался.
- Видишь, как на духу перед тобой. Что скажешь? - Елисей вымученно усмехнулся.
- Уходи, Елисей. И чем быстрее ты уйдёшь, тем здоровее будешь.
- Ты что, бить меня собираешься? - не понял он. - Не справишься ведь.
- Не я. Просто через минут пять-шесть здесь будут ребята из "коммандос". Удобная, знаешь ли, штука сотовый телефон. И если не хочешь с ними встретиться, уходи. Денег на первое время тебе хватит, обойдёшься без добавки. Ты, конечно, можешь поиграть в заложников, но знаешь ведь, чем это обычно кончается. Поэтому уходи, пока я отпускаю тебя.
Время тянулось бесконечно долго, пока он смотрел мне в глаза. Потом осторожно прикоснулся пальцем к моим губам и мягко улыбнулся.
- Хорошо, - сказал он. - Раз ты так говоришь, значит, так и надо.
И ушёл. Не особенно торопясь, пошёл через лесок к машине. "Поверил. Поверил. Поверил. " - стучало в висках. От нечаянно навалившегося облегчения я сползла по стволу на землю и сидела так минуты две, жадно дыша холодным ночным воздухом.
Но расслабляться ещё было рано. Ещё оставались два мужика в доме и надежда на то, что чемоданчик с деньгами уже в конторе. Аккуратно, абсолютно беззвучно я прокралась к тому проклятому дому и снова притаилась у окна. Бандиты смотрели маленький телевизор. И тут мне повезло - абсолютным везением. Одному, тому, что был постарше и покрепче, приспичило "до ветру", о чём он и оповестил второго. Я немедленно заняла стратегически выгодную позицию за сортиром, который, слава богу, стоял далеко от дома. Мой кирпич был на месте. Сначала я имела сомнительное удовольствие прослушать, как он там кряхтит, шуршит и пускает газы, но затем настал мой звёздный час! Не успела дверь сортирчика скрипнуть, как я со всей дури долбанула его кирпичом по голове. Не издав ни звука, он мягко рухнул мне под ноги. Пощупав пульс, я убедилась, что бандит живёхонек. Пришлось спутать ему конечности куском провода. Впрочем, даже если бы я несколько переусердствовала, совесть меня бы не мучила.
Со вторым, с Хорьком, было ещё проще. Прихватив свой кирпич, я прокралась к окну и запустила в него камнем. Бандит попался молодой, толком необученный, и к разбитому окну кинулся. И получил в лоб моим немудрёным оружием. Что бы я делала, если б он отреагировал не так, как я ожидала, я не знаю. Вероятно, рассталась с немалой частью своей красоты, а может, и здоровья. Ворвавшись в дом через всё то же окно, я первым делом связала мерзавца, а вторым хорошенько пнула пару раз по бесчувственной морде за Вадика. После этого я разрезала узлы на Жене и Вадике, втаскивала в дом первую свою жертву, выясняла, всё ли цело у моих ребят, и только потом догадалась взять со стола (!) лежащий на самом виду мобильник и вызвать подмогу. Какое счастье, что Елисей наплевал на своих подручных и не только сдал их, но ещё и не предупредил о том, что планы изменились!
Оказалось, что Вадику сломали два ребра, и я с наслаждением ещё разик врезала Хорьку по ребрам ботинком. Ничуть не жалею.
Теперь, когда всё кончилось, и мы могли просто сидеть на затоптанном полу, привалившись друг к другу, и ждать, я наконец-то спросила Женю:
- Ты что, так меня и не узнала?
Она скосила на меня глаза и слабо улыбнулась.
- Ты Иван Фёдорович Крузенштерн, человек и не совсем?
Я набрала полную грудь воздуха и храбро сказала:
- Это я тогда испортила тебе свидание. Воображение разыгралось. Но он честно тебя ждал.
Женя всполошилась:
- Господи, Олежка, наверное, весь телефон оборвал! Ну ничего, завтра я ему позвоню.
- Сегодня, - уточнила я. - Сегодня позвонишь. Кстати, ещё не передумала работать у нас?

* * * * *

В конторе мне сказали, что я могу отдохнуть пару недель. Я приехала домой, набрала полную ванну горячей воды, бросила туда целую горсть мыльных шариков, вылила полбутылки душистого геля, сбросила грязную одежду прямо на сверкающий испанской плиткой пол, залезла в воду и разревелась. Так и сидела в хлопьях пены в своей распрекрасной ванне, и ревела, размазывая по лицу дорогую диоровскую тушь. Спустя час я нашла в себе силы завершить омовение, надела махровый халат и поплелась на кухню, чтобы что-нибудь съесть. Говорят, возвышенные натуры в период душевных волнений не могут взять в рот ни крошки, чахнут и худеют, но я к ним, видимо, не отношусь. Есть мне хотелось всегда, даже с перепою. Соорудив пару гигантских бутербродов с маслом, сыром и копчёной колбасой (плевать я хотела сегодня на калории!), я уселась перед телевизором, поставила "Королеву Марго" на языке оригинала, и принялась мрачно поедать свои бутерброды, запивая их вермутом, разбавленным водкой. Очень хотелось надраться. На душе было всё поганей и поганей. В области сердца ныла невидимая миру заноза. На экране прекрасная королева с глазами умирающего шла через зал, полный шепотков и пересудов, еще надеясь спасти свою любовь. Когда зазвонил телефон, я уже была готова швырнуть в него любимым бокалом из подаренного Викой на новоселье набора, но подумала и не стала. Телефон всё звонил. Покачиваясь, я выбралась из кресла и взяла трубку.
- Слушаю, - сказала я. В трубке молчали.
- Тебя ищут, - устало проговорила я. - Глупо звонить.
- Я уже лечу туда, где не найдут. Просто не знал, что тебе сказать.
- Да уже всё сказал, по-моему.
- Кстати, как ты догадалась, где именно меня искать?
- Я не догадывалась. У меня там дача, чтоб ты знал. Приехала и пошла прогуляться. Ну и...
Он ещё немножечко помолчал, потом выдохнул:
- Я только хотел знать, ты... Ты не будешь меня всю жизнь ненавидеть?
- Не буду, - почти ласково сказала я. - За что мне тебя ненавидеть? За целый день счастья и осознание того нехитрого факта, что чудес на свете не бывает?
- Тогда, может быть, когда-нибудь, если мы встретимся, мы сможем попробовать ещё раз? - с детской надеждой сказал он.
- Может, и сможем, может, и сможем... - протянула я, понимая, что лгу, чувствуя, как в глазах снова набухают дурацкие слёзы.
- Вот ещё что - поставь сейчас ту мелодию, под которую мы у тебя вечером танцевали, и подумай обо мне, хорошо?
- Хорошо, - прошептала я.
- До свидания...
- До свидания...
И уже в мёртвую трубку, в рвущие душу гудки, беззвучно, одними губами: "Не попадайся, ради Бога, не попадайся!"
Я лежала в темноте, уставясь сухими уже глазами в потолок спальни, и повторяла за Брендой Ли:
- All alone am I, all alone am I, - и думала о нём. Потом заснула.
* * * * *
На следующий день я сидела на Викиной кухне и топила своё горе в чашке чая "Липтон". Выговорившись, я посмотрела в её бездонные, как у Рафаэлевской Мадонны, глаза.
- Надо же, Елисей. А я-то всё гадала, почему у тебя ничего нет с этим красавчиком. Ты же всегда любила таких брюнетов с прозрачными глазами! А вообще паршиво получилось...
- Надоела мне эта паскудная работа, - наконец-то решилась я. - Мне двадцать четыре года, три последних я убила на эту контору. Уйду я. Пусть теперь Вадик помучается.
- Ага, уйдёшь, и что? Пирожками будешь торговать?
Я оживилась:
- Слушай, а это мысль! Возьму кредит, открою ресторан, заведу шеф-повара...
- Обязательно мужика, - добавила моя понятливая подруга. - С пузом вместо визитной карточки.
- Да! Решено - ресторан какой-нибудь национальной кухни! Например, итальянской?
- Нет, с итальянской кухней ты на пармезанах всяких только разоришься, лучше немецкая.
Я задумалась. Действительно, а почему бы и нет?

Елена Нечаева

САЙТЫ ПО ТЕМЕ:

Дожди бывают разные часть I